Исповедь фронтового разведчика: За наши головы в "ДНР" назначена большая награда

"...Если кого-то из наших ловят, то человек говорит, что только прибыл, еще ни разу автомат в руки не брал, или говорит, что он повар. Слово "разведчик" как красная тряпка для быка. Если не пристрелят сразу, то на подвал уволокут. А там уже поиздеваются вдоволь..."

«За наши головы в "ДНР" назначена большая награда. Вы только не подумайте, что хвастаюсь, это так на самом деле и есть. Они разведчиков как огня боятся», - сказал Сергей, и я тихонько отложила фотоаппарат в сторону. «Расскажи об этом, - попросила сидящего напротив меня паренька. - Что делают разведчики на этой войне?».<

Взяли с боем

Сергей (имя изменено) служит по контракту с лета 2014-го. Так что он считается ветераном и нередко обучает зелёное пополнение. Его мама и любимая девушка живут в Чернигове. И если Юлька (невеста) с самого начала знала о том, где и кем служит Сергей, то маме он решился рассказать неделю назад, когда приехал в отпуск. «И то ни за что бы не сказал, но она сама начала о многом догадываться, пришлось раскрыться. Плакала…», - говорит парень.

«Если кого-то из наших ловят, то человек говорит, что только прибыл, ещё ни разу автомат в руки не брал, или говорит, что он повар. Слово «разведчик» как красная тряпка для быка. Если не пристрелят сразу, то на подвал уволокут. А там уже наиздеваются вдоволь», - рассказывает Сергей. Помолчав, добавляет задумчиво: «Перво-наперво разведчики проводят разведку боем…».

Группа, в которую входит Сергей, состоит из трёх человек. Самая типичная задача - выйти на вражескую территорию и разведать, что там происходит. Можно всё выяснить и тихонько уйти обратно, но чаще приходится вступать в короткий бой. «Подходим и стреляем в сторону противника. Он - в ответ. Раскрывает свои огневые точки. По этим точкам работает наша артиллерия. Мы же тихонько сваливаем с линии огня, пробираемся к своему блокпосту», - рассказывает парень.

На вопрос «Опасно ли?» пожимает плечами: «Опасно, конечно. Мы уже привыкли, научились друг друга понимать не то, что с полувзгляда, а по шевелению ресниц, движению бровей. Зимой 14-го погиб товарищ из нашей группы. На мгновение зазевался - и всё! Мы тогда ещё все были неопытные…»

На задание они идут гуськом, шаг в шаг. Командир группы идёт первым, нащупывает гибким длинным проводом растяжки. Нервы, слух, зрение - всё напряжено до предела, чтобы при первом же подозрительном щелчке упасть и прижаться к спасительной земле. «Пока Бог миловал, - поясняет Сергей и трижды стучит по столу. - Двигаемся очень медленно. Участок в 20 метров, к примеру, проходим часа за полтора. Зато адреналин аж зашкаливает.

На задание нам выдают сухпайки. Но голод не чувствуется. Можем сутками ничего не есть. Усталости, страха - ничего не чувствуется. Это всё приходит потом, когда к себе возвращаемся. Наваливается свинцовая усталость. Особенно, если было трудное задание. А один раз было очень тяжело, особенно морально. Это когда из-за одного пьяного урода мы восемь человек безоружных положили…».

Дело было летом 2015 года под Дебальцево. Группе Сергея необходимо было уничтожить нулевой блокпост противника. Ребята прошли «нейтралку», подобрались к блокпосту, вошли внутрь… «Часовой спал, - говорит разведчик. - Судя по запаху он был очень пьяный. Поэтому не проснулся, не пошевелился даже, когда мы вошли. Они там все были пьяные и спали беспробудным сном. Мы их без всякого труда «уложили». А что оставалось делать? Задание надо было выполнять».

Везде есть штирлицы

«Всё как на войне, разведчики есть и у нас, и у них, - говорит Сергей. - Внедрённые люди работают на различных уровнях - и в штабах, и среди командования. «Семнадцать мгновений весны» смотрели? Вот и здесь то же самое. Тем более, что внедриться гораздо легче, чем Штирлицу. Ведь страна одна, язык один. Даже и легенду особую придумывать не надо. Потому часто всё так бестолково и идёт. Срываются какие-то запланированные действия, осуществляются провокации, исчезают вдруг пленные… Много чего происходит.

На той стороне работают наши люди, путают все карты противнику, а на нашей стороне, наверняка, работают их люди. Конечно, этого не хочется признавать, хочется сказать, что среди нас чужих нет, что у нас всё схвачено, что мышь не пробежит. Но надо смотреть правде в глаза. И, может, парень, с которым я в курилке болтаю, не мой товарищ, не мой сослуживец, а мой враг и разговаривает со мной о том, о сём, не потому что просто отдыхает, а хочет выведать у меня какую-то информацию. Поэтому я стараюсь общаться по минимуму, только с самыми близкими. А с остальными - «Привет! Как дела?» и всё.

Язык алкоголь очень развязывает. Но в нашем подразделении с этим строго. У нас командир строгий. Он в Косово служил, очень смелый, умный, справедливый. Но строгий. Если только запах почувствует - сразу наказывает. Так что у нас в подразделении «сухой закон» и железная дисциплина.

Каждое утро в бронежилете со всей выкладкой пробежку делаем. А это не просто по травке пробежаться. Броник весит почти двадцать килограммов, да плюс автомат, запасные магазины, гранаты, каска - ещё килограммов на восемь наберётся. И вот мы каждое утро, когда не на задании, так бегаем. Потому у нас в подразделении в основном молодые ребята - не старше тридцати лет. Все спортивные, подтянутые».

Чего нам делить друг с другом?

«Мы с этими ребятами из ДНР большей частью одинаковые, - делится разведчик. - Примерно одного возраста. Это значит, что совсем недавно мы одну музыку слушали, одни фильмы смотрели. Честно говоря, иногда думаешь: какие мы враги? Нас просто лбами столкнули…»

Сергей вспоминает случай, произошедший осенью 2014-го. Армия тогда продуктами снабжалась плохо, от голода бойцов спасали волонтёры. «Сидим мы на блокпосту, голодные, злые, - говорит он. - Какая там война, если перед глазами сковородка с жареной картошкой стоит, и борщ дымится? А когда волонтёры приедут, неизвестно. У нас нулевой блокпост был, перед нами «нейтралка».

Смотрим, идут через «нейтралку» человек шесть, тащат какой-то котелок здоровый, пакеты какие-то, руками машут, белой тряпкой над головой крутят. Вообщем, это нам те, кто сидел на нулевом блокпосту с той стороны, еду принесли. Не отравленную, не испорченную, нормальную. Суп, хлеб, колбасу. «Ешьте, - заявили, - вы же голодные сидите, а у нас всё равно много, пропадёт. Чего нам делить друг с другом? Нам бы сесть всем вместе, набухаться, и по домам разойтись».

Парень виновато смотрит на меня и поясняет угрюмо: «Тогда ещё не было там российских военных. Сейчас, конечно, такой номер бы не прошёл. Если бы нам и вздумали продукты притащить, им бы в спину стрелять начали. Очень много денег на этой войне завязано. Много тех, кому она выгоду приносит. Взять хотя бы технику, вооружение. Сколько уже денег выделено на модернизацию и обновление? Много? То-то и оно! А никакой модернизации, никакого обновления как не было, так и нет. Один танк или одну БМП вылижут - на показуху, чтобы журналисты пофоткали, на видео сняли, и на этом вся модернизация заканчивается.

Так что не дадут войну скоро прекратить. Да что говорить о главном командовании, о правительстве, если даже среди нас, обычных бойцов, есть те, кто ни за что не согласится войну заканчивать. Что тогда им делать? Работы нет, цены и тарифы огромные, надо будет думать, как жить, чем семью кормить. А тут они зарплату хорошую получают, ни о чём не беспокоятся, только приказы бездумно выполняют».

Тем, кто за Украину, тяжелее всего

«А вообще, если честно, у нас не верят, что ДНР и ЛНР вернутся в Украину, - делится мой собеседник. - Это уже, как и Крым, - потерянная территория. Если действительно так получится, хуже всего придётся тем, кто там остался, а сам за Украину. А таких там много…».

Год назад их группа зашла в Донецк. Надо было «вывести одного человека». Задача была не из лёгких, в один день не уложишься. Побродив по окраине среди домиков частного сектора, попросились на постой к одной женщине. «Говорили с ней я и мой товарищ, который из Харькова. Говорили по-русски, сказали, что нам надо дождаться, когда наше подразделение в город придёт, мы, мол, вперёд высланы. Она особо и не «докапывалась». Военные так военные - в Донецке их полно, ни у кого удивления не вызывают.

А тут наш третий товарищ вдруг что-то стал объяснять. А он с Карпат, по-русски вообще ничего говорить не может, только на украинском. Хозяйка на него как вытаращится! Мы его толкаем, мол, замолчи, спалишь нас с потрохами. Потом всю ночь не спали, от каждого шороха вскакивали, были уверены, что женщина нас сдала, и за нами вот-вот придут.

Утром она нас завтракать позвала, вареники приготовила, по тарелкам нам раскладывает и говорит так тихонько: «Вы, ребята, не бойтесь. Я вас никогда не выдам, наоборот, помогу, чем смогу. Была б моя воля, я бы за вами птицей полетела, да никуда не могу отсюда уехать, у меня мать лежачая. С собой не увезёшь и здесь одну не оставишь». Так говорит, а сама нам на тарелки еду подкладывает и подкладывает. А на глазах у неё - слёзы. Так что там много патриотов. Вот им очень тяжело».

Записала Лиза Мирзоева