Всю жизнь проработала на "Азоте": Валентина Кушнарева рассказывает, как за 40 лет трудового стажа изменилась она, ее родное предприятие и Северодонецк

Сейчас у нас не принято работать долго на одном месте, а раньше - менять работу. Валентина Кушнарева приехала на «Северодонецкий химкомбинат» (с 1975 года - Северодонецкое производственное объединение «Азот») после Харьковского политехнического института и проработала на предприятии до пенсии. Сегодня она вспоминает не только, как завод изменил ее жизнь, но и как она повлияла на работу завода.

"Модный город"

- Когда я ехала на завод, мне говорили: «Куда ты едешь, женщины там не рожают». Вредное производство. Но я хотела жить и работать именно здесь, возможно, на решение повлияли приятные воспоминания о практике. В 65-м году нас поселили на лето в школу, и утром кто-то из наших бегал и приносил вкусную ряженку, любительскую колбасу по два восемьдесят, изумительного вкуса свежую булочку, копченую рыбу. Был торт, который я больше нигде не ела, назывался «Виктория».

К тому же попасть по направлению в Северодонецк тогда считалась очень престижно. Потому что город и завод были молодыми. Все новое, популярное. На строительство приехали лучшие кадры Союза. Хотя дети иногда выговаривают мне из-за того, что я не осталась в Харькове. Но в нашей молодости Северодонецк был настолько популярным, что мы с мужем после института перераспределились сюда. Это был 1966 год.

Я устроилась работать в центральную лабораторию на Северодонецкий химкомбинат, а муж в цех конверсии метана.

Мне понравился завод, но от города я ожидала большего.

"За той жизнью не скучаю"

Город в 1966-м совсем был не похож на нынешний. Очень маленький: с одной стороны заканчивался улицей Донецкой с другой стороны Маяковского, центром была улица Ленина и был проспект Комсомольский, который сейчас Химиков, Гвардейский начинал потихонечку строится.

Когда у нас появился первая дочь, Оксана, нам дали квартиру на улице Маяковского. Это была окраина города, где каждое утро случались песчано-пыльные бури. Не знали, как от этого песка избавиться.

Больше исторических фото Северодонецка - ]]>здесь]]>.

Из развлечений у нас было одно мероприятие – просмотр маленького черно-белого телевизора. У меня было двое маленьких детей и все вращалась вокруг них и работы. Если после института у меня были планы на кандидатскую диссертацию, то жизнь их поправила.

С первой дочерью в декрете пробыла 6 месяцев, затем на 3 месяца отдала свекрови, а потом в ясли. Когда родилась вторая дочь, Таня, декрет уже был год. Нам предложили квартиру на проспекте Космонавтов возле леса и кладбища. Согласились.

Ясли нам дали для двоих детей на разных концах города, а троллейбусов тогда не было. Ходила пешком. Сначала одну дочку отведу, потом вторую. Потом сама на работу – добиралась как повезет: может кто-то подвезет, может втиснишься в какой-то автобус. Когда появились в 1978-м троллейбусы, мы были счастливы.

В то время в Северодонецке было два магазина: Дом одежды и Дом обуви. Они находились рядом с Дворцом культуры. Других промышленных магазинов особо и не было. Город был похож на поселок, даже продуктовых магазинов было мало, и после работы было сложно хлеб купить.

Честно скажу, по Советскому Союзу не скучаю. Все было очень непросто. В основном, все привозила из Москвы: одежду, продукты, лимоны, мандарины - туда с какой-то периодичностью отправляли в командировки.

Времени на развлечения у нас не было. Гуляли по улице Ленина, иногда попадали на спектакли в клуб Лисхимкомбината (теперь театр).

Когда построили ДК Химиков, водили детей в кружки. В кинотеатр ходили обязательно – смотрели новинки, но билеты доставали с борьбой.

Когда построили Ледовый дворец, к нам стали приезжать артисты - Пугачева, Магомаев, Ротару, Высоцкий. Мы всякими правдами и неправдами добывали билеты и ходили с детьми. Я обожала Муслима Магомаева, это такое счастье было. В Харькове я не попала на его концерт, а в Северодонецке сходила.

После развала Союза Северодонецк мне стал нравится больше. Когда «Азот» полностью работал, то был опасен для города – создавал высокую загазованность. Сейчас при неполной загруженности предприятия экологическая ситуация улучшилась. Также в начале 2000-х в городе построили храм, появилось множество магазинов и кафетериев.

Пять изобретений, лисий хвост и черный дипломат

Работать на заводе мне нравилось. Мы принимали участие во всех научно-исследовательских работах. В цехе аммиачной селитры была внедрена бестарная перевозка, изобрели новую магнезитовую добавку от слёживания.

Раньше издалека постоянно наблюдали «лисий хвост» - дым из трубы рыжего цвета. Производство выбрасывало в атмосферу окислы азота. А мы, в составе научной-производственной группы, внедрили каталитическую очистку, и их выбросы стали разлагается на, практически, безопасные ингредиенты.

На моем счету пять внедренных изобретений. Бывало, что это неплохо оплачивали - в зависимости от экономического эффекта. Труд инженера в Союзе не ценился, зарплата часто была меньше, чем у рабочих. 120 рублей получал инженер, 130 - старший инженер, начальник сектора - 160. С премиями поначалу было хорошо - было где-то 50%. Потом она стала уменьшаться, и, в конце концов, перестала быть существенной добавкой к окладу. Чтобы получить путевку на море, нужно было очень постараться.

В лаборатории я проработала до 2001 года: была инженером, старшим инженером, начальником сектора и начальником лаборатории.

Мой муж, Виктор Павлович, тоже всю жизнь проработал на «Азоте». Пришел инженером, потом был технологом, техническим руководителем, какое-то время начальником цеха.

Из архива Валентины Кушнаревой - кабинет Центральной лаборатории на "Азоте"

Когда мы приехали, то основные цеха по производству минеральных удобрений уже были. А карбамид мы пускали уже в 84-м, строился цех крепкой азотной кислоты, производства метанола, уксусной кислоты, смолы, клея, моющих средств и товаров бытового потребления – черные дипломаты, которые были у всех в Луганской области, мы производили.

Потребительский идеал СССР – квартира, машина, дача  

- В Союзе все стремились получить дачу. Начальники ближе к озерам, потом получали участки рабочие, в последнюю очередь мы, инженеры.

Наш первый огород был на суходоле под Александровкой. Посадили подсолнухи, мечтая о собственном растительном масле (да, и о таком люди мечтали в те времена), но без полива выросли маленькие и сухие шляпки. Потом в 80-х нам дали дачу возле Сиротино. Мы с детьми с энтузиазмом начали осваивать землю, посадили деревца. А когда приехали в следующий раз, то все насаждения были выброшены. Оказывается, аппаратчик цеха разделения воздуха забрал нашу дачу самозахватом. Мы пожаловались руководству, а те ответили, что не будут связываться с аппаратчиком.

Потом мы получили дачу в другом месте, где раньше была свалка и бурьян по пояс. Мы туда много лет завозили чернозем, домик построили, завели инвентарь, но в последние годы началось воровство, и в 2016 году я ее продала на разборку.

Упадок завода и выход на пенсию

Расцвет производства на заводе пришелся ближе к 90-м годам, когда директором был Богдан Лещина. Тогда на заводе работало около 15 тысяч человек, сейчас - менее 3-х тысяч.

Сокращение производства во многом произошло из-за подорожания газа - он используется как сырье и не должен стоить так много. Основное сырье для удобрений - это аммиак и азотная кислота. Аммиак получают из природного газа. Мне некоторое время казалось, что нам умышлено не давали газ на завод. В Украину заходила российская селитра, российский карбамид.

Несмотря на упадок завода, работу не меняла. Даже в 90-е, когда зарплату платили бартером. Брали моющее средство, дипломаты.

На фото - "дипломат", которые выпускали на СПО "Азот"

А когда стал приходить иностранный бартер, то туда влезть было нереально. Тянулись тяжелые времена, потому что и я, и муж работали на заводе, а зарплату не платили.

Сейчас уже много на заводе вырезали на металлолом. Частично отправили оборудование на родственный предприятия. Когда идешь в дальнюю часть предприятия, неуютно: развалины кирпичных цехов, вырезанный металл.

Недавно на предприятии снова запустили некоторые производства. И когда стали набирать сотрудников, то средний возраст оказался 70 плюс – в городе не осталось специалистов.

Моя старшая дочь, как и я, пошла работать на «Азот». А куда еще? А младшая дочка после окончания школы попала в Одессу и осталась там жить. Она предлагает мне переехать к ней, к морю, а я не могу. Северодонецк - мой дом.

Выйдя на пенсию, я не сижу сложа руки. Старшая дочь мне посоветовала пойти учиться в Университет третьего поколения для людей 60 +, который открыли при соцзащите. Я пошла на четыре специальности: компьютерная грамотность, суставная гимнастика, психология, правоведение. Потом ходила на «очумелые ручки». Полностью себя загрузила. В карантин мы занимаемся скандинавской ходьбой: ходим группой вокруг чистого озера и по лесу до Сиротино, это 10 тысяч шагов.

Я сейчас довольна и жизнью, и городом.

На фото - Валентина Кушнарева.