Срочно посмотреть на солнце.

 

Он просидел в виртуале двадцать четыре часа. И теперь у него чертовски болели глаза, а голова отзывалась пустотой. Ему уже ничего не хотелось. Разве что большой кружки кофе. Он в последнее время сильно пристрастился к этому напитку. Но сил не было уже и на это. Дотянувшись до дивана, он присел на него и упал в забытье.<

Проснулся совсем неожиданно. Была глухая ночь. Припухшие веки открыли возможность направить глаза в пол. Он тут-же отметил что-то странное. В воздухе была непривычная свежесть. И цвет. Цвет прямо стрелял всеми невообразимыми красками радуги, которые вертелись и вертелись в странном водовороте, завораживая своим диким непредсказуемым танцем.

Потом он увидел его. В нем не было ничего примечательного. Обычный старик. В потрепанном пиджачке и сереньких брючках. Маленький и довольно противный. С седой шевелюрой и такой-же бородкой. И только глаза... Они были обычными.  И в то же время он никогда бы не назвал такие глаза человеческими. Старик, ухмыляясь, смотрел на него, развалившись домашним образом в его кресле.

- Кто ты? - выдавил он из себя вопрос незнакомцу и удивился своему голосу. Тут же увидел звук. И это было настолько поразительно, что на минуту отвлекло от старика. Но ответ гостя вернул его к действительности.

- А ты кто? - услышал он. Голос незнакомца расширялся во все стороны комнаты серо-зеленым свечением.

- Как кто? Я здесь живу! - с ноткой недовольства ответил он.

- А ты уверен в этом? - теперь слова старика закружили желтоватыми кругами.

Он смотрел на наглого гостя, непонятно как очутившегося тут, и удивлялся тому, насколько четко работало его сознание. Но при этом в  теле чувствовалась огромная тяжесть и странное оцепенение.

- Как тебя зовут? - спросил он старика.

- А это тебе решать, милок. - захихикал разноцветной россыпью старый. - Хочешь - зови Ормулом, а хочешь - Петровичем. Или даже каким-нибудь Сигизмундом. Можно и Публием Вергилием Мароном. А вот тебе, мой друг, даже представляться не надо. Ромочка ты Федякин. От самого рождения таким будешь. А мать твоя в детства Ромуальдиком звала, чем злила отца твоего да и тебя самого.

Наглое кривляние гостя в вертящемся кресле почему-то не удивляло его. Даже немного забавляло. Единственное, что не давало покоя, это странные глаза.

- Откуда ты? - выдавил он из себя.

- Откуда-откуда. Понятно, что не отсюда. Не из твоего мира, значит, милок. Очень даже не из твоего. Да и сам-то ты тоже непонятно откуда будешь.

- Как это непонятно? Я здесь родился, живу здесь, вот в квартире этой.

- А ты в этом уверен? - заржал старик - Откуда, милый, ведаешь сие? Знаю-знаю, что ответишь. Я тебя насквозь знаю. Да что там говорить - ты себя и приблизительно так не знаешь, как я тебе знаю.

- Но ведь это очевидно - ответил удивленно он.

- А вот и нет. А вот и нет - аж затанцевал красками старик. - Вот ты думаешь, что мир понятен весь такой из себя. Что все по полочкам. Да? А вот и нет. Ведь даже лягушка  имеет мир в себе совсем не такой, как в твоей голове. А, что уж сказывать о муравье или другой какой букашке?

- Но я же не один такой . Все люди одинаковым образом мир воспринимают.

- Ну, это ты, брат, загнул. - забубнил старый - Во первых, не все, а во-вторых, откуда ты взял этих всех? А милый?

- Да, как - откуда? - теперь уже рассмеялся он - Так вижу их каждый день, разговариваю с ними, а некоторых, симпатичных, даже тискаю.

- Ага, тискаешь! Виртуал свой сутками напролет тискаешь. Ты вот что скажи. Сколько у тебя сенсоров есть? Пять? Верно! И все что ты в сознании имеешь, от этих датчиков и перекатывается туда. Так? То есть, ты должен верить, как последний идиот, что чувствам доверять можно, что они, эти чувства, твои, а не, например, дяди какого-нибудь, который врубился в тебя, как вирус в компьютер, и выдает тебе по своей воле то, что хочет? - взорвался цветами гость.

Он завороженно смотрел в нечеловеческие глаза старого проходимца и видел в них только засасывающий в бездну колодец: несочетаемость скоморошьего кривляния с опустошающей страшной воронкой. Но неудобство совсем не ощущал. Скорее - желание все осмыслить, расставить по своим местам.

- Это, что ж тогда выходит? Что всем людям через датчики кто-то передает в сознание свою программу? - спросил он.

- Ну...  я такого не говорил. Я только указывал на возможности. И потом, откуда ты опять взял этих людей? Ты уверен, что они существуют? Что это не фигуры-статисты в твоем компьютере? Что все, что ты видишь, слышишь или осязаешь, не является виртуальной игрой кого-то, о ком ты даже представления не имеешь? И люди твои, возможно, настолько же мертвы и бездеятельны, как и камешки, по которым ты ступаешь в сказочном лесу? Да и, вообще, может и не существует обиталища этого, в котором ты живешь, и в котором девок слишком много любишь. Ведь назвали же индусы этот странный мир - майей. То есть иллюзией. Ты сам же об этом на днях в Гугле читал. Иль не помнишь?

Старик замолчал, а потом уже без всякого кривляния сказал:
- Однако, засиделся я у тебя. Пойду. Мне еще других таких невежд просвещать надо.

- Постой! Но ты ведь сам только что заявил, что не существует этих, кого надо просвещать! - отчаянно закричал он, боясь, что больше никогда не узнает что-то страшно ужасное и притягательное в своей недоступной простоте.

Старый изобразил на лице подобие улыбки:

- А кто тебе сказал, что они это не ты? Ведь я же говорил, что знаю о тебе больше, чем ты сам...

... Утро забрезжило первыми теплыми лучами карамельного солнца, показавшего свой царственный ход в давно немытом окне. Он пробудился от светлых прикосновений, ласково бегавших по его лицу. Первым делом посмотрев на компьютер, хотел встать и включить его. Но тут что-то вспомнил. Почесал в затылке и прошептал удивленно: "Что за чушь мне привиделась ночью?" И  тут-же забыл об этом.

Встав с дивана, он отметил странное отсутствие интереса залезть в программные файлы и покопаться в них. Зато изнутри стало нарастать давным-давно забытое детское желание, все сильнее и сильнее  зовущее к рассвету. И это желание было - срочно посмотреть на солнце.

Он стремительно подошел к окну и резким точным движением распахнул его...