Адмирал об эшелонированной обороне: все эти "Линии Мажино" никого не защитили в прошлом, не защитят и сейчас

В преддверии 9-го мая, в зоне АТО усилились слухи о скором наступлении российско-террористических войск. 23 апреля глава «ДНР» Захарченко, как всегда перед наступлением боевиков, заявил о якобы готовящемся ударе украинских войск по позициям «ополчения». ]]>Informator.lg.ua]]> решил узнать у экспертов и военных: в каком состоянии находится наша оборона и что делает украинская армия для ее укрепления?

Еще в начале марта, в интервью «Первому национальному» каналу, Петр Порошенко заявлял: «Я провел на прошлой неделе совещание, где поставил два задания. Первое – это построение эффективной, глубоко эшелонированной обороны, фортификационных сооружений с первой, второй, третьей линией, которые обеспечат эффективность действий наших Вооруженных сил…»<

Армейские власти, в свою очередь, демонстрируют полную уверенность в способность существующей оборонительной системы сдержать натиск противника.

«На сегодняшний день, с учетом выполнения украинской стороной положений Минского меморандума и отвода тяжелого вооружения, на определенную минским положением дистанцию, мы все равно в состоянии отражать атаки противника и сдерживать его агрессию», – заявил руководитель пресс-службы Генштаба МО Украины, подполковник Владислав Селезнев, давая комментарий Informator.lg.ua.

О том, насколько надежна существующая система укреплений и на какой стадии находится строительство глубоко эшелонированной обороны, о которой говорил Президент, нам рассказали бойцы и офицеры ВСУ, непосредственно находящиеся на передовых позициях фронта.

Где проверяющий – там оборона

«На линии соприкосновения оборонные укрепления и сама оборона, примерно на троечку, – считает офицер-разведчик одной из бригад ВСУ Константин. – В глубине, условно говоря, на второй, третьей линии, я ничего не видел, возможно все необходимые инженерные сооружения в каком-то генеральном плане обороны и заложены, но физически, на фронте, они отсутствуют. Мэр Мариуполя решил сам создавать оборонительную линию, в Харькове тоже пытаются, что-то делать в этом направлении. С подачи президента это или инициатива местных властей, мне не известно. Нормальные оборонительные укрепления это – противотанковые рвы, окопы, укрытия для личного состава, блокпосты, оборудованные железобетонными конструкциями способными защитить бойцов. Это капониры под артиллерию и бронетехнику, вкопанные контейнера для землянок. И все это присутствует на первой линии обороны. Но все это я видел в местах, где может проехать машина, а следовательно, может приехать проверяющий. Если проехать вдоль всей линии обороны, картина будет совсем иная. Сказать, что у нас создаются оборонительные сооружения, с которыми можно противостоять регулярным российским войскам, нельзя. Я бы оценил нашу оборону как очень слабую».

Похожую картину описывает боец батальона «Айдар», разведчик с позывным «Бык».

«На моем участке фронта эшелонированная оборона не то, что не создается, люди скорее просто теряют время, находясь вне боевых действий во время перемирия. Фронт не укрепляется. Мы сейчас находимся на том же уровне фортификаций, на котором вступили ещё в первое минское перемирие, в сентябре. Наш уровень это – блокпосты, которые при желании можно взять в течение пары часов, даже без использования тяжелого вооружения. Еще кое-где – окопы и блиндажи. Все блиндажи, блокпосты и другие сооружения лепили абы как, в ходе боевых действий, чтобы элементарно сохранить жизни бойцов. То есть никакой стратегии при создании обороны не было. Никаких документов или указания по поводу проведения оборонительных мероприятий. Просто в ходе войны солдаты делали то, что считают нужным. Все получилось очень стихийно, сумбурно и, по-моему, не очень надежно. Минные поля конечно есть. На участках, которые сами по себе трудно проходимы, часто бывает огромное количество различных мин. Но на многих участках, где минные поля были бы более актуальны, их нет. Ни на одном участке фронта, где я побывал, я не видел реально серьезных фортификаций, способных остановить крупные силы врага», – рассказывает Бык.

Однако, определенная работа по созданию второй и третьей линии обороны все же проводится.

«Приехали военные, разметили территорию для опорных пунктов и… уехали. Пока все, что было», – сообщил Informator.lg.ua офицер одной из механизированных бригад с позывным «Янтарь».

Им дают, а нам обещают

В отличие от украинского командования, оккупанты постоянно проводят мероприятия по укреплению своей обороны, не теряя зря время, данное шаткими Минскими соглашениями.

«Враг постоянно создает оборонительные сооружения. Четко, под наблюдением российских инструкторов, создается плотная система фортификационных сооружений, – рассказывает офицер-разведчик Константин. – Они уже заняли высоты и господствующие населенные пункты, не только на линии разграничения, но и в нейтральной зоне. У них есть четкое деление на авангард и резерв, который находится максимум в получасе-часе езды до предполагаемого места столкновения. Они заливают бетоном позиции, работает много пленных. Их оборонительные сооружения такие же, как и у нас, потому что учитывая ту систему вооружений, которой мы воюем, других просто еще не придумано. В основном это укрытия от артиллерийского огня для личного состава, окопы, траншеи для ведения огня из стрелкового оружия. Это минозаградительные сооружения. Мины, ежи проволка-путанка, капониры под технику и артиллерию… Какого качества все это, оценить сложно. Но то, что все это есть и достаточно плотно, это факт. В целом их позиции подготовлены неплохо. Исходя из наших разведданных, мы знаем, что у них постоянно проводятся тренировки. У противника уже сложилась четкая, структурированная армейская система. Со всеми необходимыми координационными связями. С логистикой, тылом, линией обороны, передовыми подразделениями. Ну и естественно с самой различной бронетехникой, с системой радиоэлектронной борьбы, ПВО и так далее. С одной стороны, нам обещают, но ничего не дают. С другой, им обещают и дают. Они усиливаются. И это настораживает».

По мнению Константина, воздержаться от нападения противника заставляет не наша оборонительная система, а позиция западных союзников Украины.

«Атака противника, в принципе, может начаться в любой момент и мы к этому не совсем готовы. Я считаю, что наступление противника это дело времени. Единственное, что пока их останавливает, это, наверно, заграничные «сильные мира сего» — Обама, Меркель и так далее», – считает он.

Тактика России – «ударил и убежал»

Иного мнения, по поводу возможного наступления противника придерживается «айдаровец» Бык.

«На нашем участке фронта очень тихо. Случаются отдельные перестрелки разведгрупп, но это скорее исключения. На фронте очень много слухов о возможном грандиозном наступлении россиян. Однако оно так и не происходит. Сейчас Захарченко объявил о разоружении неподконтрольных ему вооруженных формирований и создании регулярной армии «ДНР». И раньше были стычки между разными отрядами так называемых «ополченцев», но сейчас это стало курсом этих «республик». Если бы они готовили крупное наступление, они бы не стали так активно отчищать свои ряды. Скорее это похоже на создание постоянной структуры, что означает стабилизацию ситуации. По этому, я считаю, что как минимум на ближайшие несколько месяцев наступления не будет. Будет консервация конфликта», – говорит доброволец.

С Быком склонен согласиться содиректор программ внешней политики и международной безопасности Центра Разумкова, военный аналитик Алексей Мельник.

«Вероятность эскалации боевых действий всегда достаточно высока. Насколько это эскалация будет серьезной, зависит от тех оценок, которые наверняка дают происходящему в Кремле. Понятно, что Россия имеет громадное преимущество в живой силе. И у нее достаточно сил для того, что бы нанести удар и подвинуть линию фронта еще на какое-то количество километров. Но при этом нужно понимать, что существует преувеличение возможностей России по удержанию захваченной территории. Я думаю, что это прекрасно понимают и сам Путин, и его военачальники. Поэтому вряд ли можно говорить о возможности широкомасштабной агрессии с помощью регулярных вооруженных сил России и захвате больших территорий. Сейчас наиболее эффективная, выгодная для России тактика – «ударил и убежал». Это война на истощение Украины, на отвлечение ее ресурсов. На нанесение постоянного вреда, как вооруженным силам, так и инфраструктуре с помощью террористических актов. Это та угроза, которую, на мой взгляд, нужно в первую очередь иметь ввиду», – считает Алексей Мельник.

«Мажино» или «гибридная» оборона?

Мнения фронтовиков и экспертов расходятся и по вопросу, о том какая система обороны нам необходима.

«Я думаю, нам нужна полноценная линия фортификаций по всей линии границы с Россией. Это был бы мегапроект, – считает «айдаровец» Бык. – Нам кажется, что война будет вестись в рамках Донецкой и Луганской областей. Но это может быть не так. На сумском или черниговском участке границы, по-моему, вообще не ведется никакой подготовки к возможному наступлению. Что касается зоны АТО, по моему мнению, здесь необходимо совместить создание мощных фортификаций и системы противовоздушной обороны. ПВО игнорируется, так как Россия пока не применяла боевую авиацию. Однако, она у нее очень сильная. И, если начнётся полномасштабный конфликт, мы не защищены с воздуха абсолютно. Я думаю, необходимо строить комбинированную оборону из статичных фортификационных сооружений и динамических сетей, сформированных из мобильных соединений способных оперативно выдвигаться на острые участки фронта. Такие мобильные соединения это тактика нашего противника. У сепаратистов нет эшелонированной обороны. За счет того, что в необходимый момент российская армия приходит на помощь, как это было под Иловайском, они успешно действуют такими соединениями. В этом наше с ними различие – у нас оборона статичная, и то – она статичная не потому, что так было задумано, а потому, что так получилось. А у них она динамического характера».

Офицер-разведчик Константин напротив, считает, что метод динамической обороны не способен обеспечить достаточный уровень защиты.

«Метод мобильных групп, террористы начали использовать ещё под Славянском, мы его переняли и тоже стали работать по системе мелких мобильных групп. Выходим, один удар и отходим на место базирования. Или наоборот, одна группа наносит огневой удар и оттягивается назад, а другая сидит в засаде и ловит противника. Но эта тактика возможна только когда у нас есть нейтральная территория или в тылу врага. Мы не можем мобильно затыкать дыры по фронту. Если у нас есть дыра и враг нас прижал и бьет артиллерия, как я выделю мобильную группу, чтобы она закрыла какую-то дыру? Это просто нереально. У нас должна быть стационарная систем оборонных сооружений, в которых, должны находиться бойцы, техника, пристрелены позиции, оборудована связь. Мы же не будем знать заранее, что враг будет наступать, что бы мы сегодня заняли окопы. Нам нужно там находиться всё время, что бы в момент наступления быть на месте», – считает Константин.

По мнению военного план обороны должен основываться на данных разведки.

«Исходя из этого плана делается рекогносцировка, моделируются возможные наступательные действия противника. Исходя из этого выбираются точки, где находятся командные опорные пункты, начиная от взводного и заканчивая армейским или бригадным. Потом планируется инженерная подготовка, минирование. Кроме этого, создаются пути подтягивания передовых частей, разделение войск на передовые части и резервы. Установка самых разных систем слежения. ПВО, и так далее. Исходя из вероятного направления удара противника, рассчитывается средства на данном участке фронта. К примеру, тут нам хватит два батальона или бригада, чтобы отразить атаку. Не должно быть пробелов. Положено, к примеру, батальону занимать пять километров по фронту, он и должен столько занимать. А у нас получается, что пять километров по фронту занимает рота – четвертая часть от батальона», – рассказывает он.

Алексей Мельник, в свою очередь, считает, что классическая система оборонительных фортификаций слишком затратная и не способна эффективно противодействовать гибридным методам ведения войны.

«Прежде всего, надо иметь ввиду, что мы имеем дело с так называемой «гибридной войной». С помощью линии обороны предназначенной для противодействия открытой агрессии нам с таким вызовами не справиться. Скорее речь должна идти о буферной зоне, которая могла бы обезопасить остальную территорию Украины от проникновения диверсионных групп. Создание сплошной линии укреплений на протяжении нескольких сот километров это чрезвычайно затратный проект. Такой линией обороны была французская «Линия Мажино» и французов она не спасла от вторжения нацистской Германии. Ее можно достаточно легко обойти или прорвать направленным ударом в одном месте. И вся эта линия окажется в тылу у противника. Как это мы наблюдали в том же Иловайске или вдоль российской границы, где было сосредоточено огромное количество войск и они оказались в окружении, без возможности эффективно взаимодействовать с остальными подразделениями. Предпочтительнее динамичная оборона с нанесением превентивных ударов, лишения противника инициативы, в этом как раз состоит ключ к успеху, а не в пассивной обороне», – считает эксперт.

Не получив ни от фронтовиков, ни от экспертов почти никакой информации, подтверждающей выполнение задания президента, мы обратились с этим вопросом к высшим чинам украинской армии.

«К сожалению, мне не известны детали этой «глубоко эшелонированной» обороны, – говорит бывший заместитель главнокомандующего ВМСУ, адмирал Игорь Кабаненко. – Однако, я считаю, это малоэффективной затеей. Войны выигрываются технологиями, высоким морально-психологическим состоянием армии и лучшей подготовкой. А все эти «линии Мажино» никого не защитили в прошлом, не защитят и сейчас», – считает адмирал.

Денис Мацола для Informator.lg.ua