Андрухович: Бог преимущественно дает, что просят. Иногда Он появляется в образе санитара, иногда - снайпера

Представим себе хоть на мгновение, что ЭТО случилось, сбылось, свершилось. И поэтому появилась потребность в речи. По-своему итоговой, ибо мы же на похоронах. Примерно такой: Покойник не был человеком добрым. Покойник не был человеком честным. Добрым, милым, добродушным человеком покойник не был также. Трудно назвать его порядочным, надежным и взвешенным, еще труднее назвать мягким и, извините на слове, человечным - он и сам бы обиделся, если бы его таким назвали. Ему не стоит было класть палец в рот, рискуя рукой по локоть. Не стоило поворачиваться к нему спиной, рискуя ножом в лопатке. Попить с ним чаю - все равно, что принять полония. В разведку с ним ходить не стоило, хоть он и любил называть себя старым разведчиком. Покойник не был человеком слова.

Путем постепенного вычитания по одной мы отказываем покойнику в все большем количестве присущих людям черт. Иными словами, их количество направляется в покойника к нулю. Такого нулевого покойника, скажу я вам, еще поискать.<

Его подбирали старательно, в течение всей национально-государственной, больше похожей на многовековое и непрерывное вырывание ногтей, истории, осмотрительно обходя все сослагательные ее наклонения, настаивали, как гомункулуса, шлифовали в ювелирных варштатах специальных отделений, умножали на ноль - а главным критерием стало фамилия: у самых успешных его предшественников она была двусоставная и напоминала не фамилия, а дурацкий псевдоним внештатного корреспондента. Но именно те двое со своими детскими двухсложными фамилиями достигли в своих жизнях невозможного, уничтожив и по сей день рекордное количество других жизней, поэтому покойник тянулся к ним всем собой.

Теперь следует ожидать, что фамилию хотя бы одного из его преемников может быть, скажем, Дугин, Сечин, Маркин или даже Мухин, Мусин, Пушкин и Минин, но на всякий хакасский случай - Минин-и-Пожарский.

Будучи полным нулем, покойник оказался национальным героем, автором национальной гордости великороссов. Такое с нулями случается - именно их сногсшибательные карьеры.

Ему удавалось все: выстрелы в затылок, фортепианные этюды, подрывная деятельность, убийства зарвавшихся оппонентов, охота на тигра, ликвидация заложников, затопления подводных лодок, управление птицами, самолетами, дистанционное управление терактами - все было блестяще организовано и проведено. Все удалось.

Ну почти все.

Единственным его проклятьем, из-за которого он плохо спал и все чаще прибегал к косметологам и шаманам, была соседняя страна. Черт побери, какого черта ему так не везло с соседом?! Отгородиться бы от такого йолопа горами или колючей проволокой или стеной! Какого черта он должен терпеть эти перманентные беспорядки, эту беспомощность и бесталанность, эту беззащитность, бесхозяйственность и полную безграничность? Все лежало плохо. Вся страна лежала плохо - будто просила всю себя разобрать на запчасти, на вынос, разворовать. Как мог он мириться с этим бесконечным и беззастенчивым воровством, распродажей, с пародийным несовершенством всех институтов и нелепой пародийностью верхов?

Он не спал.

А потом еще эти майданы, эта карнавальная голота с ее претензиями, эта европейская фразеология! «Кто европейцы? Эти? Какие это в задницу европейцы?!» - думал он по ночам и ворочался в постели, словно в гробу.

Достигнув на склоне, как знаем сейчас, не такого уж и долгой жизни не ограниченной ничем абсолютной государственной власти с одной стороны и астрономического в цифровом выражении денежного ресурса из второго, он понемногу стал ехать крышей. Ничего удивительного - от сочетания двух указанных факторов на его месте так поступил бы каждый из нас.

После того, как журнал «Форбс» 19-й раз подряд признал его самым влиятельным политиком земной цивилизации, мысль о мировом господстве уже не показалась ему смешной и он - простой уркаган из питерской подворотни - начал вслух критиковать однополюсную мировую систему. «Европа тупая, Обама лох, - рассуждал он, - благоприятный момент. Когда еще звезды и карты лягут настолько благоприятно?».

Кроме того, он заказал бессмертие как научный проект, оплатил миллиардные гранты, стипендии, ставки, премии и тринадцатые зарплаты гениальнейшим геронтологам Сколкова. Речь шла не только о простате - в свои шестьдесят с лишним он хотел жить дальше, все дальше, а сто двадцать пять не казались ему пределом - он, как ребенок, по-серьезному хотел бессмертия и вечности.

И только в одном он ошибся: количество тех, которые желали ему смерти, которые молили о ней ежедневно и ежечасно Бога и Аллаха, и Саваофа, и Кришну, и Маниту с Иеговой, и всех других, и даже Будду, который богом не является, превысило все критические нормы, в то время достигнув миллионов, из которых в соседней с ним стране оказалось этих миллионов не менее двадцати.

Это была большая молитвенная работа всего народа, всего гражданского общества - Господи, зафиксируй этого сумасшедшего.

Бог преимущественно дает, что просят. Иногда Он появляется в образе санитара, иногда - снайпера. По вере воздается тем, которые веруют. Спасибо, Боже, что в очередной раз подтвердил свое существование: покойник зафиксирован, суд изучает обстоятельства. Дальше будет.

Юрий Андрухович