Рубежанский Островский

    Так его называли знакомые. За мужество. За любовь к жизни. 30 лет житель города Рубежное Владимир Иванович Татарин вел постоянную, ежедневную борьбу с острой болью, с тяжелой, неизлечимой болезнью. С таким диагнозом в городе за это время он «держался» только один. Других эта болезнь быстро косила. Они уходили из жизни. Жена не выдержала этой борьбы, оставила его одного наедине с болезнью. Он один стал воспитывать восьмилетнего сына и трехлетнюю дочь с мизерной пенсией инвалида. А через несколько лет новый удар судьбы — трагически погибает сын... суицид.
Все эти годы Владимир Иванович писал книгу о своей борьбе за жизнь, чтобы личным примером дать силу и надежду тем, кто оказался в аналогичной ситуации. Несколько дней назад его не стало.<

    Первая встреча.
1980 год. АР Крым. Си¬меиз. Я отдыхал на Черном море.
Прыгнул со скалы Дива (со скромной высоты) и под водой увидел парня в маске, в ластах. Собирал он со дна большие ракушки-рапаны. Это был Владимир Татарин, земляк, рубежанин. Так мы познакомились.
А на пляже в этот момент появился местный кумир Саша, и отдыхающие собрались у подножия скалы. Все знали: сейчас состоится его знаменитый прыжок с высо¬ты - 32 метра. В фильме «Неуловимые мстители» Саша был дублером Яшки-цыгака, когда надо было прыгать с большой высоты.
Все, подняв головы, смотрели на смельчака, который карабкается по скале для смертельно опасного прыжка.
- Вот мужественный парень, - говорю я о прыгуне Владимиру. На это он мне ответил фразой, истинное значение которой я понял позже.
- Это не мужество, а мальчишество. Показная и безумная храбрость. А мужество - это долгая, ежедневная изнурительная борьба с бедой, со смертью.
В этот день прыгуну Александру аплодировал весь пляж. А через два дня при аналогичной попытке он разбился насмерть.
Вспомнил я об этой истории для того, чтобы на фоне традиционного славянского удальства (с балансированием на грани жизни и смерти) показать пример истинного мужества и несгибаемой воли в единоборстве со смертью.
Из дневника В. Татарина:
«Сегодня случайно встретил земляка на пляже. Учил его нырять на десятиметровую глубину и не бояться давления в ушах, когда собственный пульс стучит, как молот.
Шум прибоя, крик чаек...Трудно смириться с мыслью, что больше никогда я самостоятельно не смогу приехать на море. И ждет меня полная неподвижность. Как Павла Корчагина…».
   Вторая встреча.
Сразу после олимпийских игр я прилетел в Москву, чтобы сходить на Ваганьковское кладбище к Владимиру Высоцкому. В кафе «Аэропорт» мы неожиданно встретились с Татариным. Владимир жил в каком-то общежитии гостиничного типа, куда устроил и меня, и где мы проиграли с ним целый день в шахматы. Мне сказал, что в Москве он в служебной командировке. О его болезни я все еще не знал. А глядя на него, никогда не скажешь, что он неизлечимо болен.
Из дневника В. Татарина:
«Сегодня в Москве через приемную Минздрава попал наконец-то к профессору М. Он спросил: «Вы хотите знать правду?». Я ответил — «Да!». «У Вас болезнь Бехтерева с тяжелым поражением почек и сердца. Как и Островского, Вас ждет неподвижность и постоянная боль в позвоночнике»...
Вот такая правда жизни. Островский умер, кажется, в 36 лет. Мне 26... Осталось не так и много...
Целый день, как в тумане. Снова встретил земляка-тезку. Везет же нам на встречи...».
Владимир никогда никому не жаловался. Все свои страдания скрывал. Весь день, особенно ночью, его мучила нечеловеческая боль. Он брал подушку, закрывал ею рот, чтобы своими стонами не потревожить мать, не разбудить отца.
Я ни разу не назвал Владимира Татарина инвалидом. Это слово не для него. Тем более, что раньше он был разносторонним спортсменом, успешно защищал честь города и области по пулевой стрельбе (пистолет), ручному мячу, легкой атлетике, настольному теннису, шахматам.
Каждый день Владимира Ивановича расписан по минутам. Он изучал гимнастику Амосова, лечебные диеты, голодание, йогу, ушу, саентологическую систему духовного совершенствования Хаббарда... и выработал свою индивидуальную , с использованием дыхательного тренажера Фролова. Владимир работал не только над собой, но и помогал поддерживать жизненные силы своей матери, которой уже 85 лет. В своей борьбе за жизнь он прошел долгий и тяжелый путь от постельного режима до возможности делать вечерние прогулки, работать над книгой. И болезнь, считающаяся в медицине неизлечимой, стала отступать... чтобы через годы вернуться с новой силой и...
   Из дневника В. Татарина:
«Сегодня нашел те слова в книге Островского «Как закалялась сталь», которые долго искал. Надо выписать и повесить над рабочим столом...
«. .Для чего жить, когда он уже потерял самое дорогое - способность бороться? Чем оправдать свою жизнь сейчас и в безотрадном завтра? Чем заполнить ее? Просто есть, пить и дышать? ...Стать обузой? Что, вывести в расход предавшее его тело? Пуля в сердце - и никаких гвоздей! Умел неплохо жить, умей вовремя и...
Дуло презрительно глянуло ему в глаза. Павел положил револьвер на колени и злобно выругался: - Все это бумажный героизм, братишка! Шлепнуть себя каждый дурак сумеет всегда и во всякое время. Это самый трусливый и легкий выход из положения. Трудно жить - шлепайся. А ты попробовал эту жизнь победить? Ты все сделал, чтобы вырваться из железного кольца?..Спрячь револьвер и никому никогда об этом не рассказывай! Умей жить и тогда, когда жизнь становится невыноси¬мой ...».