женщина Понимаю, как больно, не хочется Оказаться во времени том, Где чужбина, завод и невольница, Изнуренная рабским трудом.
За колючей оградой отчаянье<
Не однажды глотать довелось,
Боль в абсцессе терзала молчание,
А сегодня само прорвалось.
Я – под номером, тварь бессловесная,
Дармовая рабсила врагу.
Воспротивишься – кара телесная,
Раб работает до «не могу».
Баланду для обеда и ужина
Наша хрюша не стала бы есть.
И гудело все тело натруженно,
И просилось хотя бы присесть.
Как-то раз, подойдя с «наставлением»,
Опасаясь попасть на крючок,
Незаметно подсунул мне сверточек
Наш «наставник», седой старичок.
Я была молодой и наивною,
Но был горек мне хлеб тот чужой
Как разлука с родной Украиною,
Окропленная горькой слезой.
Ох, не просто забыть все, а надо бы:
Как давила по дому тоска,
Как пасли нас надсмотрщики взглядами,
И овчарок грозящий оскал.
И одно только силы давало мне:
Лишь в бараке впаду в забытье,
Вижу хату родную с завалинкой,
В небе ласточек, в поле жнивье…
Не остыли душою от горя мы,
Уповая на лучшую жизнь.
Нас сначала считали изгоями,
Но со временем разобрались.
Любовь Грецкая.
