Андраш Швайцер: Это не начало новой холодной войны - первая никогда не заканчивалась

Андраш Швайцер - журналист, редактор и исследователь, который специализируется на этнополитических конфликтах и истории политических идей. Он также является вице-председателем Венгерского Общества Европы (Hungarian Europe Society). Недавно А. Швайцер опубликовал статью в The Guardian, посвященную анализу внешней политики России. Он делает прогнозы на счет того, к чему приведет агрессивная политика Путина, и как она может повлиять на ход истории. Ниже приведен полный текст статьи.

Подозрение и недоверие между западом и Россией растет. В последующие годы мы сможем взглянуть на эпоху Ельцина как на простую разрядку в боевых действиях.<

Если секретные службы России вмешивались в Американские выборы, как предупреждали чиновники, и как Американская служба разведки теперь считает «с высокой степенью уверенности», это привело к серьезным последствиям для внутренней политики США – разрастающиеся разногласия как в политических и разведывательных кругах, так и внутри самого электората.

Но выборы в США лишь последнее звено в цепочке происшествий по всему миру, которые, вероятно, поменяют наш взгляд на современную историю после 1989 года.

В прошлом месяце Европарламент поддержал отчет комитета о враждебной вдохновленной Кремлем анти-европейской пропаганде, которую используют консультативные органы при власти, новостные агентства и интернет-тролли. Россия подозревалась на протяжении долгих лет в оказании и получении поддержки со стороны нелиберальных экстремистских националистических партий по всей Европе таких, как Партия независимости Соединенного Королевства, Национальный Фронт (Франция), Альтернатива для Германии (АдГ), ультраправая националистическая партия «За лучшую Венгрию», «Золотая Заря» в Греции. В Чешской Республике два следующие друг за другом президента, Вацлав Клаус и Милош Земан, имели теплые отношения с Россией, оказывая значительную поддержку русским компаниям, и разделяли антизападную внешнюю политику России. В Венгрии как правительство Виктора Орбана, так и наибольшая оппозиционная партия Йоббик являются скептически настроенными по отношению к Европе, нелиберальными друзьями России.

Если бы можно было окончательно доказать, что российские агенты работали в США, чтобы получить и секретно использовать полученную информацию для влияния на исход президентских выборов, то стоило бы отметить, что есть и другие случаи, где такие взломы стали причинами переломных событий. Тот, кто сумел секретно записать частный разговор между занимавшим пост в то время директором центрального банка Польши и министром внутренних дел в 2014 году, затем менее чем через 2 года зафиксировал обмен информацией между министрами правительства Польши в варшавском ресторане, проделал большую работу для того, чтобы ослабить силы действующей на тот момент Гражданской Платформы (прим. ред. Platforma Obywatelska – либерально-консервативная партия Польши), которая затем проиграла выборы 2016 года партии сторонника односторонней политики и националиста Ярослава Качинского Право и Справедливость (прим. ред.  Prawo i Sprawiedliwość).

Еще один схожий инцидент, в 2006 году кто-то осуществил «слив» секретной записи речи к членам Социалистической партии премьер-министра Венгрии Ферец Дюрчань, что сыграло решающую роль в победе Виктора Орбана в 2010 году.

До момента оккупации Крыма, аналитики обычно отрицали мысль, которая напрашивается сейчас сама собой, что холодная война вернулась с более агрессивной внешней политикой Путина. Но стоит сказать, сделав шаг назад в истории: холодная война никогда не прекращалась.

По словам одного из самых выдающихся ученых нашей эры, Марка Крамера из Гарвардского университета, две определяющие особенности холодной войны – это основательное столкновение политических идеологий (Марксизм-Ленинизм против либеральной демократии) и высоко стратифицированная глобальная структура власти, которая характерна двум первостепенным государствам (сверхдержавам), США и СССР. По определению, холодная война закончилась около четверти века назад. Не имеет значения, что Москва делает сейчас, Советский Союз больше не существует, а Марксизм-Ленинизм больше не является определяющей чертой России. Однако, это определение нуждается в массе поправок, чтобы включить в него все то, что случилось после падения железного занавеса.

Аналитики пришли к выводу, что Русский медведь не такой беззубый как могло показаться пару лет назад (прим. ред. – отсылка к символу партии «Единая Россия»). Несмотря на мнимое превосходство Запада в обычных и ядерных системах вооружений (конечно же, никто не хотел бы проверить гипотезу), Москва в последние годы проявила свой исключительный потенциал в шифровании и кибервойнах, что сейчас кажется не менее полезно, чем западная военная техника. И это свойство эффективного шпионажа – явное наследие Советской Эпохи.

Что касается идеологии, в то время, как коммунизм потерял свою первоначальную привлекательность (на самом деле, еще до распада коммунистического блока), наследие коммунизма сейчас возрождается – сам Сталин сейчас более популярен, чем после своей смерти, когда его преступления были освещены Н. Хрущевым. Но истинная идеология Москвы, которую нынешний режим России явно старается распространить по всему миру, - это нелиберальный националистический авторитаризм: централизация власти в руках автократического руководства, которое позиционирует себя, как представителя «интересов народа».

Это не сильно отличается от идеологии десятилетий после Второй мировой войны: нет веры, что либеральная демократия, открытое общество и права человека является чем-то большим, чем просто инструментами пропаганды и идеологическим фиговым листком, созданным, чтобы скрывать грубые политические и экономические интересы западной либеральной элиты.

И власть, и элементы идеологии остались. Возможно спустя 50 лет люди будут говорить о непрерывной холодной войне с 1945 года между либерально-демократическим западом и односторонней автократической Россией (роль которой, в конечном счете, постепенно займет Китай). В этом случае, время правления Ельцина в 1990-е годы будет казаться просто коротким периодом разрядки, похожей на период после смерти Сталина, когда аналитики тоже (ошибочно) почувствовали облегчение на некоторое время от того, что холодная война наконец-то закончилась навсегда.